Чего хочет женщина. Страница 4

– Гони в шею. Говорили уже.

– Деньги-то какие сулят.

– Они посулят, а потом брюхо-то жирное тебе вспорют. Свяжешься с нехристями – брошу. Ей-богу, брошу и на деньги твои наплюю.

Я подумала и на всякий случай вторую тарелку грохнула. Тарелок было не жалко.

– Ты подожди, – опять запел Аркаша. – Дело-то выгодное, подумай, мы ведь в сторонке будем. А деньги-то какие.

– Аркашка, – грозно сказала я, – отвяжись. Нутром чую, свяжешься с чечней, каюк тебе.

Он вздохнул. В мое нутро Аркаша верил свято. Лет пять назад подъехали к нему с большим делом, мне же предложение пришлось не по душе, ругались мы дня два, Аркаша уступил, потом дурью орал, злился, что из-за меня миллионов лишился. Но вскоре ребятки отправились восемь лет строгача отсиживать, а толстяк тихой сапой их дело к рукам прибрал, просил прощения, руки целовал и с тех пор больше советов моих ослушаться не смел. Аркаша еще раз выразительно вздохнул.

– Ладно, нет так нет. А с долгом что делать будем, неужто отдавать?

– Еще чего. Перебьются.

– Грозились.

– Ты на них Лома спусти. Нечего ему задницу просиживать. Обленился, кобель здоровый, только и знает девкам подолы задирать. За что ты ему деньги платишь?

– И то верно. Пусть поработает.

Аркаша успокоился и опять ко мне полез:

– Ладушка, красавица ты моя.

Я чмокнула его в лысину. Аркаша обиделся.

– Ну что ты за баба такая, ласкового слова от тебя не дождешься. Все только дай да дай. Пожалела бы ты меня.

– Чего тебя жалеть?

Он вздохнул:

– Старею. Давление у меня. Сердце.

– Не прибедняйся. Ты меня переживешь. Давление. Лопать меньше надо.

– Куда меньше. Не пью совсем. Коньячку только.

– Водку пей. Поправишься.

– Дай я тебя хоть поглажу.

– Погладь.

– Ладуль, приедешь завтра?

– Приеду. Про машину не забудь.

– Не забуду. Какой у нас праздник?

– Двадцать третье февраля.

– Вот, будет тебе подарок к Дню Красной Армии.

Вечером я сидела в учительской, подбирала репертуар любимым чадам. Во всей школе оставалось человек десять, вахтерша дремала за стойкой, было тихо, и уходить не хотелось. Тут черт принес Таньку, она вплыла в учительскую, выдала улыбку и полезла целоваться.

– Ну что, как там Вовка? – спросила я.

Танька потянулась, демонстрируя свои прелести, и сказала с усмешкой:

– Заездил, черт. Не мужик, а конфетка. Только взять с него нечего, за душой ни гроша, «бээмвэшка» паршивая да пара сотен. Что за напасть такая – как мужик путный, так обязательно нищий, как богатый, так либо подлец, либо импотент. Одно сло-во, не везет.

– Простились навеки?

– Как же. Он как увидел мою квартирку, доверху упакованную, челюсть руками придерживал да еще коленкой помогал.

– Ты завязывай мужиков домой таскать. Смотри, ограбят.

Танька задумалась.

– Так вроде парень неплохой. Хотя черт его знает. Надо Лому сказать, пусть хоть сигнализацию, что ль, какую на двери поставит, поработает.

– Ага. У Лома только одна сигнализация работает, в штанах.

– Это точно. Мента надо в любовники. Пусть квартиру сторожит.

– Заведи.

– Попозже. С Вовкой разобраться надо.

– Зачем он тебе? Сама говоришь: нищета.

– А я за него замуж выйду.

Я хмыкнула, а Танька обиделась.

– А что? Он и моложе-то меня лет на пять всего. Возьму к себе на работу, человеком сделаю, знаешь как заживем. – Танька задумалась, потом сказала: – В люди выведешь, обуешь, оденешь, а он, подлец, по бабам шляться начнет.

– Так ведь еще не начал.

– Ой, Ладка, все мужики подлецы. А твой как?

– Покатались, до дома проводил.

– И не трахнулись?

– Нет, конечно.

– Че делается. Совсем баба дура.

– Я тебе уже говорила, у порядочной женщины может быть один муж и один любовник. Два – перебор.

– А если мужа нет, сколько любовников может быть?

– Сколько угодно.

– Слава тебе господи, в порядочных хожу. – Танька насмешливо посмотрела на меня и спросила: – Не надоел тебе твой Аркашка?

– Надоел. Бросить бы его, заразу, да где еще так пристроишься? Не к Лому же на поклон. Давно жмется, и на роже написано: «Не потрахаться ли нам, дорогуша?»

– Не вздумай с Ломом вязаться. Подлюга. Аркашка надежнее.

– Вот и я так думаю.

– Засиделась ты возле него. Погулять надо. Пригрей Димку. Мальчик-то какой, а улыбочка!

Я махнула рукой.

– Машину хочу – «Волгу». Аркаша обещал.

– Ой, Ладка, – Танька головой покачала. – До чего ж ты на деньги жаднющая, прямо патология какая-то. Все тебе мало. Деньжищ у тебя – на всю жизнь хватит, а ты… сидишь возле Аркашки, на хрена он тебе сдался, старый черт? Плюнь на него, заведи мужика путного, бабьего веку осталось совсем ничего.

– Отстань, – сказала я. – У тебя мужики, у меня деньги.

Танька вдруг заерзала.

– Ты меня домой не отвезешь? Что-то беспокойство у меня. Правда не ограбили бы. – Как Танька по мужикам ни сохла, но барахло любила еще больше.

– Отвезу, – засмеялась я.

В машине Танька опять начала приставать ко мне:

– Мужа ты своего не любишь, Аркашку едва терпишь… Вышла бы замуж за хорошего человека, ребенка бы родила.

– Отстань, Танька, сама рожай. Ребенка мне еще не хватало…

– Ага, я уже родила.

Бывший Танькин муж был алкоголик, у их ребенка была болезнь Дауна, Таньку он даже не узнавал, но она его жалела и регулярно ездила к нему. Возле дома она тяжко вздохнула:

– Прямо боязно идти. Умеешь ты настроение испортить.

– Да ладно, ступай, цело твое барахло.

Я поехала домой, размышляя над Танькиными словами. И мужа я давно не любила, и Аркашка мне надоел, и денег я желала до судорог. Мой роман с деньгами начался давно и поначалу неудачно. Родители жили скромно, а я всегда мечтала о респектабельности, но по молодости дала маху: вышла замуж за актера. И ладно бы просто вышла замуж, а то ведь влюбилась, как кошка.

Было мне девятнадцать, училась я в пединституте, а Валерка, закончив театральное, прибыл в наш город вместе со своим курсом и дипломным спектаклем «Милый друг». Он играл Жоржа Дюруа и был так хорош, красив и сокрушительно нахален, что дух захватывало. После спектакля я потащилась к нему с цветами и таскалась до тех пор, пока он не созрел до понимания простой истины: лучше меня никого на свете нет. Через месяц он признался мне в любви, через три мы поженились. Жили у родителей, спали на кухне, квартира однокомнатная. Зарплата у него была копеечная, и плюс моя стипендия. А тут квартиру предложили. Заняли денег. Бились как рыба об лед. Валерка по деревенским клубам катался, я полы в поликлинике по вечерам намывала, и все равно ни на что не хватало. Получили квартиру, еще беда – мебель. Опять долги. Я чулки штопала и ревела, учеников набрала столько, что от музыки, даже хорошей, тошнило. А тут беременность. Валерка за голову схватился.